Во время карантина, введенного на всей территории Украины, количество преступлений, согласно данным Национальной полиции, сократилось. Однако после первых же послаблений, когда людям вновь разрешили выходить на улицы, криминальные сводки значительно оживились. Крайне актуальным стал вопрос, каким же образом обстоят дела со смертностью, что касается криминального характера. Согласно логике, во время жестких карантинных мер, когда люди в подавляющем числе находились дома, также должны сократиться, однако имело место быть и домашнее насилие, и вытекающие последствия. И, следовательно, после послаблений, как изменилась ситуация? Исходя из новостей, кажется, что случаи насильственной смертности, несчастные случаи и самоубийства во множество раз возросли. Поскольку то и дело страницы новостных газет пестрят заголовками: “Очередное ДТП со смертельным исходом”, “Человек выпрыгнул из окна” и что-то в этом роде. Показатели действительно выросли или все же это нормальная тенденция?
Чтобы прояснить ситуацию, журналист издания “Общественный прибой” обратился к судебно-медицинскому эксперту Борису Яворскому, ведь, именно через судмедэкспертов проходят все смерти криминального характера.
Для начала немного общей статистики, что касается смертности. Как рассказал Борис Яворский, в среднем за год в Одессе умирает 15 000 человек. Судебные органы отрабатывают в среднем треть смертей – это 4-5 тысяч в год – это те тела, которые подлежат судебно-медицинскому исследованию. К ним относится: насильственная смерть, подозрение на насильственную смерть, внезапная смерть тех людей, которые до этого не наблюдались у врачей, любая смерть на улице, на производстве.
Те же люди, которые умирают дома и до этого состояли на диспансерном учете у семейного врача, то семейный врач может выписать свидетельство о смерти и это тело полицию не интересует и, следовательно, не проходит судебно-медицинскую экспертизу. И таких случаев в общей массе 40%. Если человек умирает в любом лечебном заведении и проводит там более суток, и у него нет никаких телесных повреждений, то свидетельство о смерти на такого человека может выписать больница. Либо он может быть отправлен в патологоанатомический морг больницы.
В данном контексте Борис Яворский акцентировал внимание на разнице между судмедэкспертами и патологоанатомами.
Патологоанатом – это не процессуальное лицо, это врач, он несет только гражданскую ответственность.
Судмедэксперт – это процессуальная фигура, соответственно, на них распространяется целый ряд статей уголовного кодекса, например, за дачу заведомо ложных показаний, разглашение тайны следствия и другие.
В связи с этой принципиальной разницей в процессуальном статусе, судмедэксперты ориентированы под разные ситуации. Патологоанатомы работают со смертями от заболеваний, смертями в больницах, с умершими с понятными и ясными диагнозами
Возвращаясь к статистическим показателям общей смертности, Борис Яворский отметил, что общая городская смертность распределяется следующим образом – 30% – смертность судебно-медицинская, 40% – смерть, которая происходит с людьми дома и вообще не подвергается исследованию и еще 30 % – смертельные случаи в больнице, которыми занимаются патологоанатомы.
Как отметил судмедэксперт, показатель смертности в 14-15 тысяч в год – стабильный показатель за несколько последних лет. Из которых 4-5 тысяч трупов проходят через судебно- медицинскую экспертизу.
Далее эксперт применил несложные математические расчеты:
“Соответственно, если разделить пять тысяч на 12 месяцев, то получается примерно 420 трупов в месяц – это наша судебно-медицинская доля. Если мы посмотрим по статистике смертности за последние три года, что мы может увидеть? Начиная с января 2018 года и далее по годам возрастания: 447, 591 и 457, то есть, в 2018 году трупов гораздо меньше, чем в 2019 году. За февраль соответственно – 400, 407, 411. То есть по годам цифровые показатели практически одинаковые. В марте: 507, 409, 450. Показатель в 2020 году – 450 смертей является средним уровнем за последние три года. В апреле месяце: 433, 420, 386. В апреле 2020 года мы видим самый низкий показатель за последние три года. Май месяц: 380, 432, 373. Показатель 2020 года на уровне 2018 года и гораздо меньше, чем в 2019 году. Здесь наблюдался всплеск в 2019 году“, – прокомментировал эксперт.
Выше приведены все случаи смертности, которые подвергались судебно-медицинской экспертизе. Что касается непосредственно насильственной смерти, то согласно статистическим данным, как пояснил Борис Яворский, показатели во время жестких мер карантина незначительно отличаются от показателей за соответствующий период прошлых лет, то есть марта и апреля месяца. Что касается мая месяца, то показатель уменьшился: 2020 год – 55 случаев, 2019 год – 78 и 2018 год – 83.
В заключение беседы эксперт резюмировал следующее:
“Подводя статистический итог, в 2020 году цифры смертности по нашему ведомству стали чуть меньше, чем в 2019 году. Здесь нужно отдавать себе отчет, что мы лишь часть городской смертности. И вполне может быть, что наши благополучные показатели и даже снижение смертности, это вполне может быть результатом того, что больше людей, возможно, умерли в результате больничной смертности и оказались у наших коллег – патологоанатомов. С другой стороны, во время карантина естественным способом снижается насильственная смертность. Люди меньше перемещаются, соответственно, меньше попадают в дорожно-транспортные происшествия, меньше находят приключений на свою голову и с ними реже происходят несчастные случаи уличного характера“.
В категорию насильственная смерть также входят самоубийства, а последнее время только и видим по криминальным сводкам Национальной полиции очередной случай суицида. Данный вопрос адресовали эксперту: Это тенденция или все же имеет место быть посткарантинное явление?
“По самоубийствам: май 2018 года – 7, май 2019 года – 8, май 2020 – 9 – это совершенно неощутимая разница. За апрель в 2018 году – 11 самоубийств, 2019 – 5, 2020 году -12 самоубийств. За март соответствующие цифры – 9, 6, 10. То есть, разницы в количественных показателях практически нет”, – прокомментировал Борис Яворский.
А следом высказал свое мнение относительно сложившейся ситуации:
“Разница заключается в том, что мы с каждым годом, во-первых, все более внимательно к этому относимся. Люди все больше времени проводят в социальных сетях и транслируют все эти события. Все больше перепостов, все больше фокусируется внимание на подобных случаях. Их раньше было не меньше, но раньше они благополучно проходили где-то на бумажных газетах, по криминальным сводкам и на этом внимание к этой информации заканчивалось. По сути, мы вошли в сегмент 2.0, где-то начиная с 2012-2013 года и за эти прошедшие 7-8 лет, все больше людей находятся в социальных мессенжерах, постоянно транслируют какие-то информационные поводы, в результате этого, они очень ярко проявляются.
Я несколько лет назад делал доклад на тему “Отношение современного человека к смерти” и оно довольно сильно меняется и любая смерть, и особенно насильственная, сейчас очень остро привлекает внимание людей. По крайней мере, что касается насильственной смерти, сюда входят и самоубийства, и несчастные случаи, и убийства, по всем этим видам насильственной смерти у меня есть довольно исчерпывающие данные, потому что вся насильственная смерть проходит исключительно через нашу службу. И я могу сказать, что помесячно, что понедельно – никакой за последние три года динамики я не вижу. Все происходящие случаи в пределах статистических погрешностей по цифрам. Из чего можно сделать вывод, что вопрос не в изменении количества, а в особенности изменения нашего отношения к происходящему.
Самое главное, что наш образ жизни стал таков, что обращать на это внимание стало легче и проще, потому что раньше, если человек хотел что-то такое узнать, ему приходилось идти на какие-то новостные порталы, а еще раньше, ему приходилось идти в ближайший киоск, покупать газету и читать эти новости в газете, а сейчас все эти новости приходят к нам в постоянном режиме с помощью мессенжеров, с помощью социальных сетей – это все нас “бомбит” и невольно привлекает наше внимание, и нам кажется, что этого стало гораздо больше. Так вот – больше этого не стало, оно, в общем, в тех же количественных рамках, изменилось наше, во-первых, отношение. А, во-вторых, что самое главное – способ принятие информации – это ключевой момент.
Подводя итог, можно сказать, что за время карантина стало меньше смертей за счет несчастных случаев, в тоже время, как уровень убийств и самоубийств, в общем, не изменился как-то радикально”.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал и Facebook